29 октября 2011 года в помещении городской библиотеки им. Ф.Н.Слепушкина прошли XIV Слепушкинские краеведческие чтения. В городе Тутаеве они проводятся ежегодно в конце октября.

     Один из докладов принадлежал Селицкому Дмитрию Антоновичу. Он вышел с темой: «Михаил Ефимович Смирнов. Судьба и стихи». Был представлен дневник, принадлежавший жителю Романов - Борисоглебского уезда деревни Данилиха Михаилу Смирнову. Дневниковые записи датируются 1916 – 1923 годами. Первая часть дневника в интервале 1916 – 1918 годы – детские стихи, первые стихотворные опыты подростка лет 10-12. Стихи – ценный краеведческий материал, дающий нам представление о быте крестьян начала XX века, о проблеме отходничества крестьянских детей из Романов – Борисоглебска в Петербург, о быте отходников, о реакции на некоторые исторические события (I Мировая война), прекрасный образец крестьянской речи, местного романовского говора (диалекта). Вторая часть дневника относится к 1922-1923 г.г. Автор дневника находится, будучи мобилизованным в Красную армию, в Петрограде в школе красных командиров – артиллеристов. Автор открытия дневника – Селицкий Д.А. передал дневник в музей г.Тутаева в Экскокомплекс «Борисоглебская сторона». В настоящее время Дмитрий Антонович готов обнародовать только 1 часть – стихи крестьянского мальчика из Романов – Борисоглебска. Вторая часть будет вынесена на сайт только после научной публикации – введения в исторический оборот по известным причинам.

     В докладе на Слепушкинских чтениях анализировались стихи Смирнова, проводилась параллель со стихами Слепушкина, имелось сходство в судьбе, в менталитете, в принадлежности к одному языку – романовскому говору.

Драма у Шкулова в магазине. 1917г.

В магазине главном у Черепеникова зятя

жил-был Петр Павлович – старый приказчик.

Вечером газету до ужина читает.

Утром магазин же один он отпирает.

Магазин отопрет, икру паюсну найдет,

хлеба отрежет с ветчины оплетет.

Сам же таскает, людей подозревает

Обедать уйдет – двери отворит и гирей припрет.

Но не долго ему так жилось.

И не много таких нас нашлось,

как вышел наш храбрый Бобров

и хотел угостить ножом в лоб.

После вечерняго угощения вышел он в магазин.

Был угрюм и невесел, даже голову повесил.

Сел обедать и не ест: думу думает,

как бы ни на есть мне Петю с земли стереть.

Иль зарезать или убить, или пулю в лоб пустить.

Вышел он из за обеда, взял рыбный ножик – и на деда.

Но тут получилася измена: за руку Жиделев его схватил

и Петр Павлыч завопил: «А за что меня Бобров угощаешь ножом в лоб?»

Из магазина убежал, милиционера он позвал и

Боброва замели.

А Петр Павлыч прибези и нахвастал нам тогда:

«Не придет уж, господа, я отправил в первый

московский комиссариат и теперя очень рад.

Он уж больше не придет, оттуда не придет.

Только вымолвить успел, из магазина улетел.

Как является Бобров и кладет на стол нож.

От квартиры ключик взял, и пошел, зашагал.

Вот в квартиру он попал, комнату открыл,

долго-долго там искал, наконец открыл.

Револьвер уже в руках. Дуло засверкало.

И пошел чудить дурак, все мы разбежались.

Кто под лестницу на чердак.

Ворота открылись и мы бросились,

торопясь на Троицкую квартиру.

Он же в комнате один: бьет там и стреляет.

Раму выбил, изломал, часы на пол бросил,

лампу новую измял, в стену пулю вгвоздил.

Все бутылки расхлестал и опилками засыпал,

стол поставил поперек, лег на краске.

Утром проснулся, на полу очнулся.

Подошел Бобров к окну. Жиделев кричит ему:

«Ради бога не стреляй и револьвер мне отдай.

Дома дети и жена, да и жизнь еще нужна.

Услыхал ответ такой: «Иди, бери, револьвер твой.

Составил М. Смирнов

Летом в Данилихе. 1916 г.

Летом бывало в лес за грибами.

Утром-раненько, придешь уж - поздненько.

Печку истопят, кашкой покормят,

и сами уйдут сено косить, его там шевелить.

Начнется уж полдень – с работы придут,

чай собирают, обед подают.

Ем по-хорошему с маслом картошечку.

Щец со сметаной, блины с творогом.

После обеда большия спать лягут.

Нам уж не терпится: в лес бы скорей –

серого зайку в лесу бы поймать,

рыжую белку в дупло бы загнать.

На краю мы леса заиньку гон гоняли.

Долго с ним мы бились, наконец, устали.

Из лесу выходим – белочку находим.

На орешнике сухом мы же подсолныхи грызем.

Мы ее гоняли и в дупло загнали.

Стали брать ее рукам, о она своими зубами окусила больно.

Находились уж довольно.

Вышли из леса к реке, выкупались в бочаге.

Нам было хорошо и приятно весело.

Там мы плавали, ныряли, из реки же вылезали, пауки нас закусали.

Мы проворно одевались и в деревню побежали вперегонку.

Вот в овиннице уж мы сено шевелили

и немного погодя на сене стоим..

И нам тама неймется.

Мы еще шалим, кувыркаемся и мнемся.

И к реке бежим, раздеваемсь торопливо,

пот идет с лица, и бросаемсь шаловливо куда глядят глаза,

а глаза глядят на камень.

И туда плывем, спускаемся по шею, далее идем.

Вот мальчуган из нас смелее на камень взобрался,

сам перекрестился и в воду опустился,

рукой достал до дна.

Плывет в руке он с камнем, кричит ребятам, нам:

«Давно пора бы вам выйти из реки и одежду мне припасти».

Составил М. Смирнов

Воспоминание за 2 года в учении. 1918 г.

Полчаса восьмого, с пол часа встаю.

Туфельки одену, в уборную схожу,

потом банку с мылом к кранту я несу.

Четверть – умываюсь, пять минут утираюсь.

Курточку одену, богу помолюсь, туфли свои скину, сапоги найду.

Пальзецо одену, шарфик подвяжу и пойду за чаем на Кузнечную.

Цельный медный чайник ставлю я на стол.

Чай же я пью с хлебом, сахару не нашел.

Да кусочек сахар стоит полтора,

а ведь жалование не получаю я.

Так чаю напьюсь, в магазин плетусь.

Магазин откроют и в него взойду.

Три раз перекрещуся и назад спешу.

Двери помешают, их отворю.

Провод возьму в руку, електричество зажгу.

И бутыль с водой начал поливать,

а потом метлою чисто выметать.

Вот везде подмелся, мусор подобрал,

и опять за чаем мимо церкви поскакал.

В магазине же кричит Жиделев: «Ходи скорей!»

По Кузнечному бегу я еще быстрей.

Вот и в чайную влетел и пол-чайника налил.

Мимо рынка я пошел и сахару купил.

В магазине чаю попью, за провизией пойду.

Провизию куплю, на квартиру отнесу.

И Васильевну прошу, чтобы сготовила за меня,

что везу посылку я. Это было в магазине,

на квартире же вот так: Как придешь,

за чаем сходишь и свой ящик откроешь.

Там посмотришь, тут пороешь и глядишь -

хлебец найдешь.

Две картофинки очистишь и солью посолишь.

Ешь, ото рта не отрываешь, про войну все вспоминаешь.

Вот великая война, что наделала она.

Ранше ели все досыта, а теперя - голодай,

ранше булок было много, а теперя - вспоминай.

Время восемь уж часов, и ужин разогревай.

Щи поставил на конфорку, сам на столик собираешь.

Щи отъел, картофель скушаешь,

дрова в духовку накладешь и постель свою откроешь.

Моментально же уснешь.

Вот в одно прекрасное утро Жиделева проводил.

Когда пришел с вокзала, было без четверти три.

На тележку поклал вещи и поехал к матери.

Теперь у маминьки сижу и в столовую хожу,

сыт бываю всегда и не знаю голода.

Составил М. Смирнов.

Ф.Н. Слепушкин. Воспоминание.

Полдневной летнею порой

Когда луч жаркий солнце льет

Прилягут в поле для покою Селене,

приустав с работ

Иду я для своей прохлады

Под тень черемушки густой

И на лужок - цветов наряды

Любуюсь радостной душой.

Всей тихий час я размышляю

О жизни,о своих делах,

И в мыслях все перебираю

Я о моих прошедших днях.

Как в детстве был, играл, резвился

Теперь семья своих детей!

Как в вид иной переменился,

Чудесно в жизни я моей.